Если Вы стали свидетелем аварии, пожара, необычного погодного явления, провала дороги или прорыва теплотрассы, сообщите об этом в ленте народных новостей. Загружайте фотографии через специальную форму.
Рекламный баннер 990x90px ban1
Казалось бы, сложная основная тема у этой недели - но вдохновляющая!
Казалось бы, сложная основная тема у этой недели - но вдохновляющая! С небольшим рассказом тему "нейросетевой ловушки" поддерживает Андрей Бондаренко
Тишина
Николай выходил из кабинета психиатра с высоко поднятой головой.
Собственно, всё оттого, что он и был психиатром. Его пациенты обычно выходили из этих дверей понурыми под тяжестью ментальных проблем и невидимого общественного порицания, довлеющего на «психа». Для опытного глаза нет ничего проще в том, чтобы отличить пациента от весёлого «бегуна» со справкой, залетающего в кабинет за очередной печатью – тот тоже согнут над своей бумажкой, но есть в его поступи какие-то оптимизм, надежда, целеустремлённость. Шаг пациента другой, он неверен и хрупок, и каждым движением будто нащупывает шаткую опору среди трясины.
И конечно же, радикально отличается походка доктора. В этом мире он хозяин, властелин, и каждым своим скорым шагом утверждает власть и авторитет во владениях. Он не мнётся, не семенит, не запинается на пороге: дверь открывается, и с высоко поднятой головой выходит Доктор.
Доктор Николай, только что покинувший стены своего кабинета, редко задумывался о бредовых фантазиях своих пациентов после того, как они его покидали. Профессиональный опыт сказывался: то, что новичку виделось необузданным полётом болезненной фантазии, для опытного психиатра было банальным набором мотивов, сотни раз исхоженных и прекрасно описанных учёными. Не был исключением и бред Анастасии, приходившей нынешним утром, и едва ли он всплыл бы в памяти, если бы Николай не бросил беглый взгляд на новый диспенсер для питьевой воды, установленный в холле. Тот будто бы висел в воздухе без видимой опоры – так, как любят порой показывать предметы в своих генерациях нейросети, мало заботящиеся законами физики реального мира.
Что же, всё новое неизбежно становится объектом болезненного бреда и страхов. И дело не в самих этих приметах нового времени – дело в расшатанной психике, не умеющей и не желающей справляться с быстро меняющейся, теряющей знакомые черты картиной мира. Полвека назад люди воображали себя героями кино тех лет – уж очень оно стало жизнеподобно, пару-тройку десятков лет спустя многие оказались в «матрице», поражённые реалистичностью компьютерных симуляций, теперь вот – нейросети.
В целом, бредовая фантазия Анастасии была лишь вариацией мотивов предыдущих поколений (Николай уже набрасывал в уме тезисы для статьи – всё-таки, как ни крути, тема актуальная, надо разрабатывать, в журнале с руками оторвут). В её представлении, она – точнее сказать, её сознание - находилось внутри некоторой симуляции, созданной и контролируемой нейросетью. Странное убеждение непрерывно подпитывалось капризами памяти и вполне шизофреническими галлюцинациями – психика бедной женщины уже подверглась изрядному распаду. Её преследовало ощущение мелких нестыковок – вот она входит в помещение и садится на элегантный трёхногий стул, а вот осознаёт себя сидящей на деревянном табурете, вот наливает в чашку чай из стеклянного заварника, но совершенно точно помнит, что намедни покупала керамический, вот видит лица соседок по двору какими-то явно «подкорректированными» по сравнению с недавним прошлым, а ведь это просто провинциальные бабушки, ни о какой «пластике» и речи быть не может… Доходило уже и до четырёхглазых кошек – дело явно шло к диспансеризации, и Николай открыто и честно сказал об этом своей пациентке, предложив не откладывать. Анастасия пока надеялась справиться на домашнем лечении – ну что же, подождём пару недель, неизбежное не отменить.
Как и всякий «приличный» шизофреник, Анастасия изобретала для своего бреда по-своему вполне логичное, пусть и невероятное обоснование. То оно воображала себя каким-то преступником будущего, чьё сознание в качестве наказания было отправлено в симуляцию одного из «тёмных веков человечества». То обосновывала происходящее тем, что её разум есть сознание мертвого человека, «законсервированного» в симулякре мира, чем-то похожего на привычный для неё. В самых тяжёлых, терминальных формах бреда Анастасия дрожала от ужаса, понимая себя не «главным героем» этого таинственного сюжета, но лишь его частью, так же, как и всё окружение, со всеми банальностями и вторичностями, сгенерированной нейросетью для каких-то неведомых целей. В этом варианте нейросеть неизбежно вскоре должна была отключиться, оборвав на полуслове жалкую и бессмысленную историю жизни пациентки.
Николай удовлетворённо кивнул сам себе: в целом, для описательной части статьи тезисы готовы, осталось только записать. Конечно, ещё нужно обобщить с предыдущим опытом, кое-кого процитировать, но это всё уже дело техники, не первую же статью пишет доктор. А сейчас нужно было идти на осмотр другого тяжёлого пациента. Общее безмолвие, позволившее пораскинуть мозгами в свободную минутку, тут же сменилось многоголосым гудением улья поликлиники. Доктор извлёк из воздуха стакан, быстро наполнил его из диспенсера и так же быстро опустошил. Вытащив из кармана халата очередную пару перчаток, он потряс их перед собой, пока обе не пришли в норму: левая поначалу оказалась семипалой. Да, пальцы, пальцы – это вечная проблема.
Тишина
Николай выходил из кабинета психиатра с высоко поднятой головой.
Собственно, всё оттого, что он и был психиатром. Его пациенты обычно выходили из этих дверей понурыми под тяжестью ментальных проблем и невидимого общественного порицания, довлеющего на «психа». Для опытного глаза нет ничего проще в том, чтобы отличить пациента от весёлого «бегуна» со справкой, залетающего в кабинет за очередной печатью – тот тоже согнут над своей бумажкой, но есть в его поступи какие-то оптимизм, надежда, целеустремлённость. Шаг пациента другой, он неверен и хрупок, и каждым движением будто нащупывает шаткую опору среди трясины.
И конечно же, радикально отличается походка доктора. В этом мире он хозяин, властелин, и каждым своим скорым шагом утверждает власть и авторитет во владениях. Он не мнётся, не семенит, не запинается на пороге: дверь открывается, и с высоко поднятой головой выходит Доктор.
Доктор Николай, только что покинувший стены своего кабинета, редко задумывался о бредовых фантазиях своих пациентов после того, как они его покидали. Профессиональный опыт сказывался: то, что новичку виделось необузданным полётом болезненной фантазии, для опытного психиатра было банальным набором мотивов, сотни раз исхоженных и прекрасно описанных учёными. Не был исключением и бред Анастасии, приходившей нынешним утром, и едва ли он всплыл бы в памяти, если бы Николай не бросил беглый взгляд на новый диспенсер для питьевой воды, установленный в холле. Тот будто бы висел в воздухе без видимой опоры – так, как любят порой показывать предметы в своих генерациях нейросети, мало заботящиеся законами физики реального мира.
Что же, всё новое неизбежно становится объектом болезненного бреда и страхов. И дело не в самих этих приметах нового времени – дело в расшатанной психике, не умеющей и не желающей справляться с быстро меняющейся, теряющей знакомые черты картиной мира. Полвека назад люди воображали себя героями кино тех лет – уж очень оно стало жизнеподобно, пару-тройку десятков лет спустя многие оказались в «матрице», поражённые реалистичностью компьютерных симуляций, теперь вот – нейросети.
В целом, бредовая фантазия Анастасии была лишь вариацией мотивов предыдущих поколений (Николай уже набрасывал в уме тезисы для статьи – всё-таки, как ни крути, тема актуальная, надо разрабатывать, в журнале с руками оторвут). В её представлении, она – точнее сказать, её сознание - находилось внутри некоторой симуляции, созданной и контролируемой нейросетью. Странное убеждение непрерывно подпитывалось капризами памяти и вполне шизофреническими галлюцинациями – психика бедной женщины уже подверглась изрядному распаду. Её преследовало ощущение мелких нестыковок – вот она входит в помещение и садится на элегантный трёхногий стул, а вот осознаёт себя сидящей на деревянном табурете, вот наливает в чашку чай из стеклянного заварника, но совершенно точно помнит, что намедни покупала керамический, вот видит лица соседок по двору какими-то явно «подкорректированными» по сравнению с недавним прошлым, а ведь это просто провинциальные бабушки, ни о какой «пластике» и речи быть не может… Доходило уже и до четырёхглазых кошек – дело явно шло к диспансеризации, и Николай открыто и честно сказал об этом своей пациентке, предложив не откладывать. Анастасия пока надеялась справиться на домашнем лечении – ну что же, подождём пару недель, неизбежное не отменить.
Как и всякий «приличный» шизофреник, Анастасия изобретала для своего бреда по-своему вполне логичное, пусть и невероятное обоснование. То оно воображала себя каким-то преступником будущего, чьё сознание в качестве наказания было отправлено в симуляцию одного из «тёмных веков человечества». То обосновывала происходящее тем, что её разум есть сознание мертвого человека, «законсервированного» в симулякре мира, чем-то похожего на привычный для неё. В самых тяжёлых, терминальных формах бреда Анастасия дрожала от ужаса, понимая себя не «главным героем» этого таинственного сюжета, но лишь его частью, так же, как и всё окружение, со всеми банальностями и вторичностями, сгенерированной нейросетью для каких-то неведомых целей. В этом варианте нейросеть неизбежно вскоре должна была отключиться, оборвав на полуслове жалкую и бессмысленную историю жизни пациентки.
Николай удовлетворённо кивнул сам себе: в целом, для описательной части статьи тезисы готовы, осталось только записать. Конечно, ещё нужно обобщить с предыдущим опытом, кое-кого процитировать, но это всё уже дело техники, не первую же статью пишет доктор. А сейчас нужно было идти на осмотр другого тяжёлого пациента. Общее безмолвие, позволившее пораскинуть мозгами в свободную минутку, тут же сменилось многоголосым гудением улья поликлиники. Доктор извлёк из воздуха стакан, быстро наполнил его из диспенсера и так же быстро опустошил. Вытащив из кармана халата очередную пару перчаток, он потряс их перед собой, пока обе не пришли в норму: левая поначалу оказалась семипалой. Да, пальцы, пальцы – это вечная проблема.
176593
Поделитесь новостями с жителями города
Полезные ресурсы
Разработка -
Оставить сообщение: